– Летаю. После госпиталя направили на курсы. И вот…

– Значит, прикрывать тебя буду.

Вечером они встретились в землянке на аэродроме подскока, где базировался истребительный авиаполк майора Линёва. Линёв позвонил в штаб штурмового полка, выпросил Калюжного до утра. Послал за ним машину.

– Я ведь твой должник по гроб жизни, – сказал ему Линёв, когда уже выпили крепко. – И эти ребята из пехоты, которые меня тащили… Я им благодарен.

О коротком пребывании в штрафной роте Калюжный помалкивал. Зачем это знать командиру истребительного авиаполка, Герою Советского Союза?

…Странно было видеть младшему лейтенанту Калюжному, командиру экипажа штурмовика Ил-2 знакомые места сверху. Что и говорить, внизу и Яровщина, и окрестные болота, и чернавичские хутора, и пуща выглядели иначе.

Миновали лесную деревушку. Два двора сожжены, одни белые печи торчат, остальные целы. Но, похоже, пустые. Хлева распахнуты. Хаты мёртвые. Дальше линия пехотных окопов. Позади две противотанковых пушки. А вот и сигнальные ракеты пошли. Две белые, как условлено. Свои. Дальше – «котёл». Не видно, чтобы из «котла» выходили с белыми флагами. Что ж, нет так нет.

Ведущий уже заметил цель, начал снижаться для атаки.

Самолёт перед первой атакой тяжёлый, руля слушается с трудом. Пикировать нельзя, можно не выйти. Земля близко, вот они, верхушки деревьев. Ещё несколько метров – и начнут хлестать по плоскостям. Первые пуски производятся, как правило, почти с горизонтального полёта. Это надо знать как «отче наш» и не увлекаться.

– Федя, – скрипнуло в наушниках голосом лейтенант Коростелёва. – Вижу цель. Две коробочки. Атакуем с ходу. По всей длине колонны. Выходим с левым разворотом.

– Понял, командир. Атакуем по всей длине колонны и выходим с левым разворотом.

– Коробочки, Федя, кор-ро-боч-ки-и-и-и!

Вначале вниз по курсу под углом примерно тридцать градусов пошла пулемётная трасса. Ведущий производил пристрелку. И тут же под крыльями вспыхнуло, затрепетало, и четыре струи ушли вниз, в точности повторяя траекторию пулемётной трассы.

Калюжный снизился ещё сильней, наклонил нос самолёта ещё на градус. Машина вздрогнула. Мгновенно потеряла скорость. По левому крылу хлестнула пулемётная очередь. Полетели куски обшивки. Отвечают, сволочи. Значит, хвосты ещё дыбом держат. Бить и бить их надо…

Машина выровнялась. Руля слушалась хорошо.

Теперь надо сбросить бомбы.

Внизу мелькали фигурки бегущих к лесу людей.

Две чёрных капли оторвались от плоскостей машины лейтенанта Коростелёва. И тотчас самолёт Калюжного подбросило, как будто он налетел на сугроб. Взрывная волна. Один, два, три, пошли… Две пятидесятикилограммовых бомбы ушли из-под его плоскостей. Парный взрыв. Самолёт снова встряхнуло, но уже не так сильно.

– Егор, что в небе? – спросил он по переговорному устройству стрелка.

– Небо чистое, – ответил стрелок.

– Хорошо. Посматривай.

– Понял, командир.

Ведущий потянул левее дороги с небольшим набором высоты. Вслед за ним начал выходить из атаки и Калюжный. Пробоина на плоскости светилась. Кусок фанеры трепался на ней. Но машина не потеряла ни маневренности, ни управления.

– Федя, заходим на вторую, – послышалось в наушниках.

Машина прочувствовала лёгкость. Теперь можно было её наклонить под большим углом и отбомбиться поточнее. Бить и бить…

Когда зашли на вторую атаку, Калюжный увидел, что один танк густо дымил. Другого нигде не было. Видимо, ушёл под деревья и там спрятался. Пехота тоже разбежалась по лесу. В середине колонны горели две машины. Остальные стояли, уткнувшись в кюветы. Видимо, водители бросили их и спасались где-нибудь в ближайшем овраге. Когда последние бомбы ушли из бомболюков вниз, самолёт освобождённо подпрыгнул.

Снова ушли на вираж.

Третья атака. На всех четырёх Илах заработали пушки и пулемёты. Дорога буквально задымилась. Вверх полетели обломки кузовов грузовиков и телег. Лошади, вырвавшись из оглобель, метались по лесу. Так же, как и люди, они старались подальше уйти от дороги. Но вторая пара штурмовиков открыла огонь по лесу. Доставали тех, кто пытался укрыться в овраге. Бить и бить…

Ну, вот и всё, колонна внизу стала редеть и, наконец, прервалась. Боекомплект израсходован почти полностью. И в это время лейтенант Коростелёв напомнил, что дело сделано:

– Федя, домой!

– Понял, командир, домой.

– У тебя в левой плоскости пробоины.

– Пустяки. Дотяну.

– Не перегружай скоростью. Пойдём помедленней.

– Понял. Идём медленней.

Разведвзвод лейтенанта Васинцева вывели из боя в самый разгар наступления. Полк без одного батальона уже подходил своими авангардами к Днепру южнее Могилёва, чтобы вместе с кавалерийской дивизией с ходу форсировать реку и охватить город и всю могилёвскую группировку противника с юго-запада. Командование задумало большой «котёл», и, кажется, он уже начал вырисовываться. Но, как всегда в таких операциях на широкий охват, предстояло быстро и надёжно запечатать «котёл», перехватить последние коммуникации, через которые окружённые могли вытекать наружу. Эту роль и должен был сыграть полк подполковника Лавренова без одного батальона и кавалерийская дивизия. Но одновременно предстояло ликвидировать уже запечатанный «котёл», неожиданно возникший восточнее, в Чернавичской пуще, чтобы не позволить двум окружённым группировкам соединиться.

– В распоряжения капитана Солодовникова, – приказал Васинцеву помощник начальника штаба полка по разведке и передал карту с отметками о сосредоточении Третьего батальона и маршрутом движения.

Вместе с ним на усилении группы Солодовникова отправлялись две стрелковых роты, два кавалерийских эскадрона, пулемётная и миномётная роты и танковый взвод с десантом.

Уже через несколько часов разведчики доложили о прибытии. Солодовников разорвал пакет, доставленный лейтенантом Васинцевым из штаба полка, вслух зачитал приказ, те его пункты, которые касались разведгруппы, и сказал:

– Направляю вас в Восьмую гвардейскую роту на положение отдельного взвода. Командиром там старший лейтенант Воронцов. Старый ваш знакомый. Так что ни котловыми, ни прочими благами вас не обойдёт. Связь – через его КП. В особых случаях обращаться непосредственно ко мне.

Больше всех решению комбата обрадовался Иванок.

Они передали лошадей коноводам и через несколько минут были уже на КП Воронцова.

Встретились шумно. Обнялись. Обменялись новостями.

Иванок похвастался орденом Красной Звезды, который получил за весенний рейд в Чернавичскую пущу. Кивнул на лейтенанта Васинцева:

– Командир наш Красное Знамя получил, а нам всем – по Красной Звезде!